Продолжаем публикацию статьи вице-президента Российского зернового союза Александра Корбута, в которой он размышляет над программным выступлением Министра сельского хозяйства РФ Дмитрия Патрушева. Первая часть была опубликована 15 декабря.
Развилки развития формируются из сочетания логики, трендов рынка и позиции государства, которые, вполне естественно, должны в чем-то не совпадать, но призваны преследовать общую цель — устойчивое развитие рынка и усиление национальных позиций России в мире. Первые 20 лет становления зернового рынка происходило естественное рыночное развитие, что и дало свои результаты, в которых позитивные аспекты и эффективное взаимодействие бизнеса и власти перевешивали возможный негатив, а участие государства было направлено именно на коррекцию рыночных «перехлестов». Можно долго обсуждать — правильно ли действовало государство или можно было лучше, но факт есть факт: рынок не «ломался через колено», и производство зерна и экспорт не беспроблемно, но динамично росли.
Да и 2019 год в целом был позитивен, только вот нервозность у наших участников рынка не снижается. А это не хорошо: бизнес требует ясности и прозрачности.
Почему нервничает рынок?
На рынке активно циркулируют слухи о своеобразной теории «заговора» — власть стремится к установлению операционного и фискального контроля над отраслью, через мягкую «национализацию» и взаимодействие с «избранными» участниками, идет подготовка к переделу рынка. Причем, основания таким оценкам дали именно заявления и последовавшие, возможно и не связанные с ними, действия.
Результаты уже есть — число экспортеров в первой половине сезона 2019 года снизилось по сравнению с 2018 годом в два раза. То есть, если раньше к крестьянину приходили два покупателя и можно было выбрать лучшие условия, то сегодня выбор стал ограничен. К чему это ведет, думаю, пояснять не надо.
Точкой отсчета стала серия совещаний в МСХ осенью 2018 года, когда избранным крупнейшим экспортерам намекали, что надо ограничить экспорт дабы не оголить рынок. Чикагская биржа каждый раз реагировала первой — скачком мировых цен. Наш рынок в ожидании возможных ограничений отгружал зерно рекордными темпами. Начались стандартные процедуры «усиления контроля и надзора», задержки выдачи сертификатов, дополнительных проверок, РСХН неожиданно увидел непорядок на ряде отгрузочных площадок (непорядок там действительно был, только раньше его почему-то не замечали). В общем, все как обычно.
А вот в начале 2019 года на «Зеленой неделе» СМИ сообщили о ряде заявлений главы Россельхознадзора Сергея Данкверта: «Мы уже крупный экспортер, и то, что сейчас происходит, когда любая фирма может экспортировать, [из-за этого] государство не может обеспечить контроль в полном объеме». Или это: «Я сторонник того, чтобы навести порядок, но без таких жестких мер, чтобы всё запретить». Естественно, все участники рынка обратили внимание и сделали выводы — экспортировать могут разрешить не всем, а ежели что, то и запретят!
Меня лично вообще-то такие заявления немного удивили — эти позиции должен оглашать представитель Министерства, а не надзорного органа, если он не стремится взять на себя функции Министерства. Министерство публично ответило только в конце года, когда на вопрос о квотах Дмитрий Патрушев сказал: «выделение квот отдельным компаниям мы считаем нецелесообразным…».
Только вот вероятность рисков нарушения баланса спроса и предложения и устойчивости обеспеченности внутреннего рынка из-за экспорта зерна, по-моему, нулевая. Та проблема возможна, если производство упадет до 85-90 млн тонн — все может быть, но тут надо будет очень постараться!
Стоит обратить внимание и на еще одно заявление из того же интервью министра в «Коммерсанте»: «Мы не можем допустить того, чтобы внутренние цены на зерно сильно упали или выросли, чтобы на внутреннем рынке не хватило зерна для животноводов или мукомолов». А как будут цены поддерживаться, если сильно упадут (что такое, кстати, сильно?), — тайна покрытая мраком. Интервенции при производстве более 120 млн тонн не сработают, надо будет снять с рынка минимум 15 -20 млн тонн, а что делать — предложений нет.
То есть государство ограничениями экспорта попытается регулировать внутренние цены на зерно. Для снижения цен такой механизм вполне реален: нет сбыта — избыток предложения — цены снизятся. Оно, вроде, и нормально, только если это единственный механизм становится грустно.
К тому же вопрос-то в другом: борьба с высокими ценами — вещь веселая и интересная, но лучше бороться за рост доходов потребителей, чтобы они не слишком переживали о несущественном росте цен. Но мы, как всегда, идем своим путем: что-то запретить — и будет полное счастье! Тем более, что сегодня крестьяне не будут готовы продавать зерно по цене ниже, чем они считают справедливой. Конечно, можно и продразверстку ввести, или субсидировать продажи до уровня выравнивания цен с мировым рынком, но это путь к снижению эффективности сельхоздеятельности и сокращению производства. А тогда зерно может «кончится», хотя оно и не нефть. Причем без злого умысла – зачем его производить много, если доход при этом можно и не получить?
Опыт такой в России уже был и за исторически короткий период страна стала из мирового экспортера мировым импортером зерна. Сейчас мы вновь мировой игрок экспорта зерна, а завтра?
Супер-игроки на рынке зерна
Значимым событием стало в уходящем году появление на нем крупного игрока в лице ВТБ, который за короткое время смог собрать ряд зерновых активов и объектов транспортной инфраструктуры и предложил создать объединённый зерновой холдинг. Скорее всего никакого «злого и коварного умысла» не было. Ключевые активы на перевалке перешли к банку в счет долгов, а дальше скупались активы для формирования полного цикла экспорта, что вполне естественно и разумно.
Оно лучше, чем, когда банки не знают, что делать с перешедшим к ним залоговым имуществом – продать, покрыв долги по кредиту сложно, управлять — нельзя.
Сегодня, по факту, холдинг создан, работает и, как заявляют представители Банка, он «активно ищет и привлекает финансовых или стратегических инвесторов».
Вместе с тем очевидны и риски для рынка. Основной — снижение конкуренции на рынке не только перевалки, но и закупок зерна у сельхозпроизводителей. А в итоге — потеря эффективности производства зерна, в этом случае реакция крестьян простая и ясная – сокращение производства или отказ от продаж. Консолидация рынка — нормальный процесс, но при одном условии – сохранение уровня конкуренции между этими активами холдинга, внутренней конкуренции. Так что тут надежда на ФАС.
Стоит отметить, что ВТБ оказался не одинок. С подобными амбициями выступила и Объединенная Зерновая Компания. Хотя стратегия ОЗК не представлена в открытом доступе, но, по информации СМИ, у нее те же заявки на лидера инфраструктуры и экспорта.
Так что нас ждет битва гигантов, что подержит конкурентную среду на глубокой воде. Но возможно и инициирование мер по ограничению отгрузок на рейде (ресурсами никто делиться не хочет, в свое время мы с поддержкой МСХ эту позицию отбили, а что будет дальше?). Или, возможно, амбиции и останутся амбициями.
В любом случае рынок находится в напряженном ожидании, а всякое напряжение снижает торговую и инвестиционную активность. Оно кому-то надо?
Отследим и сосчитаем! А зачем?
Сегодня в стране общий тренд – все отследить, отмаркировать и надзирать. Лозунг — обеспечим престиж России как поставщика качественного зерна! Замечательный посыл, возразить нечего. Только вопрос: как и для чего это делается. Тем более в интервью Дмитрий Патрушев на вопрос «Планируется ли расширение «Меркурия», например, на то же зерно?» ответил: «Не исключено, что это будет сделано. Мы сейчас смотрим, как «Меркурий» работает, анализируем все данные и понимаем, что такой вариант развития событий возможен». Правда, в словах Министра есть небольшое лукавство: такой сценарий РСХН и МСХ уже реализуют! Предложен ряд проектов документов, направленных на усиление контроля за качеством и безопасностью зерна в России, позиционируются эти документы как шаги к улучшению имиджа РФ — экспортера, в том числе реанимируется закон «О зерне» и создается единая информационная система прослеживаемости зерна.
Получается других вопросов по рынку зерна нет. Не требуется индикативное планирование производства, поддержка доходов зернопроизводителей, гарантии сбыта, индикативные цены и так далее. По факту мы получим не закон о зерне, а некий «закон о функционале и полномочиях Россельхознадзора на зерновом рынке». Эта дублирующая «система прослеживаемости», на наш взгляд, просто создаст ещё одно «государство в государстве». Что, весьма вероятно, приведёт к предпосылкам для «неформальных» отношений государства и бизнеса.
При этом все основывается на определенном лукавстве, искусстве недоговаривать и смешивать понятия. Безопасность зерна определена Техническим регламентом ЕАЭС, фитосанитарные требования определяют страны импортеры. А вот качество — это все-таки прерогатива рынка. Да и где они, эти претензии по качеству? Все муссируется вьетнамская история (несмотря на громкие заявления, других-то примеров нет), только обходится стороной, что требование по семенам полевого бодяка в зерне предъявлено было не только России, но и другим странам-поставщикам. И это норма фитосанитарная, а не вопрос качества.
Я не верю, что такая квалифицированная государственная структура, как Россельхознадзор, могла выпустить из страны миллион тонн (!!!) зерна, не соответствующего фитосанитарным требованиям страны-получателя. Если не исполнены требования страны импортера, то вопрос не к экспортерам, а к Россельхознадзору — кто пропустил и кто выдал сертификат? Если это требование возникло у Вьетнама нежданно-негаданно, то тогда вопрос: почему, кто инициировал, и какая реакция должна была быть?
Вообще, как показывает история, — нотификации у стран-получателей зачастую возникают, когда им хочется сбить цены поставок. Как только цена удовлетворяет покупателя — все проблемы мгновенно исчезают. «Ничего личного, только бизнес».
Это регулярно происходит в мировой торговле сельскохозяйственной продукцией, не только в отношении России, но и других стран. Ещё раз — это обычная практика в этом бизнесе. Национальный интерес любой страны-покупателя состоит в том, что хочется получить товар за минимальную цену. Если кто-то сможет на примерах доказать мне обратное, я буду только благодарен.
По поводу спекуляций о качестве нашего зерна, так никто и не ответил на простой вопрос. Российское зерно покупают 130-150 стран и получается, что они берут некачественное зерно, да еще по ценам, зачастую, выше, чем у Франции. Предположить, что, покупая российское зерно, весь мир сошел с ума, и только наши чиновники видят проблемы с его качеством, наверное, можно, но у меня фантазии не хватает. Необоснованные разговоры о проблемах с качеством российского зерна — это не внутренняя повестка. Все транслируется по мировому рынку и весьма профессионально используется нашими конкурентами. Так мы успешно снижаем «словесными интервенциями» нашу конкурентоспособность.
На рынке существует очередная конспирологическая теория продвижения законопроекта «О зерне». Мы находимся накануне большой реформы функций контрольно-надзорных ведомств, так называемой «регуляторной гильотины». Она предполагает существенное снижение контрольной нагрузки на бизнес, на реального производителя. По крайней мере, об этом заявляет Правительство и глава кабинета Дмитрий Медведев. И, может быть, определённые государственные учреждения хотят в этой ситуации сохранить и даже усилить свой контролирующий функционал, в том числе и такими способами.
Но это, в общем, неважно. Главная проблема в том, что все эти инициативы органов власти возникают, разрабатываются и проводятся в жизнь практически без участия бизнес-сообщества. Отраслевые объединения сегодня отрезаны от подготовительной, аналитической работы. А ведь «Закон о зерне» — наиважнейший закон, это базовый системный документ, который будет определять развитие нашей отрасли на многие годы вперёд. Так давайте обсуждать его вместе с бизнесом, с профессионалами отрасли. А не вынуждать бизнес охать и ахать, когда его просто ставят перед фактом,
Те меры, которые намечаются, по факту приведут к дополнительным расходам и бюджета и бизнеса. По оценкам РЗС, дополнительный оброк будет стоить только для сельхозпроизводителей 20-25 млрд рублей. Далее по цепочке сумма вырастет. Дальше просто: или эти все затраты будут вычтены из закупочной цены, снижая стимулы крестьян к производству, или снизится конкурентоспособность российского зерна. Других вариантов не существует!
В конце концов хочется напомнить, что контролеры и надзирающие должны беречь работающих, а то и надзирать не за кем будет!
Это краткое описание видения не только моего, но и многих участников рынка, существующих трендов в политике регулирования рынка зерна, которое и позволяет рассматривать текущую ситуацию как развилку выбора путей. Каждый из которых может принести свой результат.
Первый путь: адаптация государственных мер регулирования к задачам рынка
Обеспечить динамичный экспорт и, одновременно, достаточность и доступность зерна для внутреннего рынка может только его устойчивое и расширяющееся производство. Оно, в свою очередь, возможно, если есть экономические стимулы к производству. Стимул вообще-то один — доход крестьянина стабильный и высокий! Все остальное от лукавого!
Именно в этом роль государства. Необходимо максимально снижать внутренние барьеры, переориентировать надзорные органы с поиска недостатков и отчетов о начисленных штрафах на создание условий для развития, обеспечить высоко конкурентную среду по всей цепочке товародвижения, снижать транзакционные издержки, дать гарантии недопущения ограничений экспорта, особенно не формальных, снятие фитосанитарных и ветеринарных барьеров и последовательное лоббирование интересов российских экспортеров.
Как бы то ни было, вся история человечества доказала — рынок и качественная конкурентная среда более эффективны и создать точку сингулярности на зерновом рынке России где законы мировой экономики не будут действовать, хотя и можно, но за это надо платить, и много! Причем платить будут производители и потребители.
Эта развилка ведет нас к реализации стратегии долгосрочного рынка зерна с его 150 миллионами тонн производства и 62 миллионами тонн экспорта, более рациональным расходам бюджета на поддержку отрасли, активным частным инвестициям в производства и инфраструктуру.
Второй путь: огосударствление и разрушение конкуренции
Есть и другой путь — максимальное огосударствление, снижение уровня внутренней конкуренции через административную селекцию участников рынка, контроль ради контроля и многое другое. Путь по этой развилке тоже достаточно ясно прогнозируем. Постепенно будет формироваться «пул правильных экспортеров», конкуренция станет условной, стимулы к производству будут снижаться. Да и покупатели будут смотреть на Россию более настороженно: ну они тоже хотят иметь выбор поставщиков, а не зацикливаться на одном-двух, как в СССР. «Экспортхлеб» они уже наблюдали…
Далее — постепенная стагнация производства (на это потребуется лет 5-7, так что сначала будут отчеты о том, что все хорошо), для расширения доступа к ресурсам экспортерам потребуются бюджетные субсидии зерновикам, иначе смыла производить больше не будет.
Что будет в итоге — писать не хочется!
Конечно, через какое-то время произойдет коррекция и будет эволюция этой самой второй развилки в сторону первой, но время будет безвозвратно потеряно и позиции России на зерновом рынке мира ослабнут!
Фантастичность или реальность этого прогноза может подтвердить или опровергнуть только широкое и гласное обсуждение с зерновым сообществом.
Автор: Александр Корбут, вице-президент Российского зернового союза — специально для «Крестьянских ведомостей»