Мясное скотоводство: проблемы, решения, снова проблемы

Автор: Александр Акулиничев

Молочное животноводство России в последние десять лето совершило существенный рывок вперед после провала 1990–2000-х. На уверенном подъеме — птицеводство, причем растут и такие нишевые сегменты, как производство индюшатины, утиного мяса и др. А вот в производстве мяса КРС ситуация намного запутаннее и неоднозначнее. «Рынок АПК» разбирается по пунктам, что к чему в этой огромной и исключительно важной подотрасли.

Инфраструктура: камень преткновения

В мясной отрасли мало современной инфраструктуры — почти все, что действует сейчас, это или рудименты с советских времен, или достижения новых сверхгигантов сельскохозяйственного рынка. Заканчивается уже 2019 год, почти 30 лет как распался Советский Союз, а в отрасли нет ни объединенной логистической структуры, ни стандартов на качественную говядину, ни структурированного рынка по продаже скота. А про прилив новых молодых кадров даже говорить нечего — выпускники профильных вузов не едут на село и не хотят связывать себя с кризисной сферой. Но это беда не только мясной отрасли: от аналогичных проблем страдают решительно все вовлеченные в АПК — спросите любого руководителя хозяйства, как у него дела с 25-летними агрономами, например.

Кроме того, государство до сих пор не предложило четких правил игры, которым подчинялись бы все игроки. Надзорные органы часто вольно интерпретируют правила и подгоняют их под себя как им удобно, превращая любую проверку в лотерею с отрицательным выигрышем и источник стресса для животновода — и такая непредсказуемость мешает развитию как крупных хозяйств, так и небольших ферм.

В начале 2010-х годов правительство заявило об инвестициях в мясное животноводство, налаживание сбыта продукции и развитие племенного дела, однако вложенные средства были очень далеки от необходимого: так, 30 млрд руб., выделенных в 2011 и 2012 гг., а затем 50–70 млрд руб. в 2013–2015 гг., были попросту «размазаны» между десятками производителей и не никак не поспособствовали развитию инфраструктуры. Не говоря уже о племенном деле, которое требует и куда больших сумм, и куда более длительных инвестиций.

По данным Национального союза производителей говядины, технологическое оснащение отрасли крайне неравномерно, и создание современной инфраструктуры завершено только в одном, наиболее капиталоемком сегменте — переработке мяса. При этом развитие этого сегмента идет опережающими темпами: дефицит молодняка КРС на 2018 г. составлял в России порядка 370 тыс. голов. Логично, что в этих условиях не случилось и такого желанного правительством страны импортозамещения: импорт говядины остается на довольно высоком уровне (от 19 до 38%, по разным подсчетам за последние три года).

Не то, что нынешнее племя

Программа по развитию мясного скотоводства, стартовавшая более 10 лет назад, привела как минимум к одному кардинальному изменению в подотрасли. На протяжении 1990–2000-х гг. фермеры и крупные хозяйства экспериментировали с такими породами, как Лимузин, Шароле, Герефорд — и опыты эти уходили в небытие так же быстро, как уходит в прошлое мода на тот или иной фасон одежды. Однако в 2010-е гг. лидерство в мясном сегменте российского АПК прочно заняла абердин-ангусская порода коров.

Выведенная в Шотландии еще в ХIХ в., порода эта распространилась по всему свету благодаря своей исключительной неприхотливости. Прежде всего, не чувствительны эти животные к перепадам температур — а это позволяет российским фермерам обходиться без капитальных коровников и содержать коров вместе с телятами на открытом воздухе чуть ли не с марта по декабрь. А то и дольше — в южных регионах.

Первопроходцем в разведении абердин-ангусов стало сельхозпредприятие «Спутник» Всеволожского района Ленинградской области. В 2005 г. там появились первые животные этой породы, вскоре СПК уже получило статус племенного репродуктора, а затем — племзавода. В племенных быках-производителях, выращенных под Всеволожском, заинтересованы сегодня фермеры и агрохолдинги как Северо-Запада, так и Центральной России. Причем «улучшательный» потенциал абердин-ангуссов годится не только для мясного скотоводства, но и для молочных хозяйств, где при скрещивании разрабатываются новые линии мясо-молочного скота — так называемые помесные животные. Такая универсальность исключительно полезна в условиях череды экономических кризисов (2008, 2014 гг.), когда любая лишняя трата и любая попытка диверсификации производства оборачивается серьезными последствиями.

Во многом благодаря распространению этой породы в России фантастическими (без преувеличения!) темпами выросло поголовье мясного и помесного крупного рогатого скота на убой. По сравнению с 2005 г., когда абердин-ангусы только пришли в нашу страну, его количество увеличилось в 11,3 раза! На конец 2017 г. оно достигало 3,8 млн голов. По прогнозу Минсельхоза РФ, в 2020 г. эта цифра превысит 4 млн голов — против 377 тыс. 15 лет назад! Казалось бы, есть чему порадоваться.

Промежуточные варианты — не вариант?

Проблема в том, что по-прежнему около 87% общего поголовья КРС составляют молочные породы, и именно с ними фермеры, хозяйства и агрокомплексы вынуждены работать прежде всего, чтобы обеспечить необходимые стране объемы говядины. Раньше, в советские времена, при хорошем содержании и правильном откорме молочная порода прекрасно справлялась и с «мясной» функцией: откорм КРС черно-пестрой породы был достаточно распространенной историей. Но теперь предприятий, умеющих работать в таком режиме (а точнее, обладающих для этого достаточным ресурсом), осталось предельно мало — пересчитать их можно буквально по пальцам.

Существуют европейские технологии откорма, позволяющие из молодняка молочных пород производить белую и розовую телятину. Для «белой» телятины молодняк выкармливают молоком на протяжении 7–8 месяцев. Для «розовой» — сначала молоком, а затем согласно комплексной кормовой программе, включающей кукурузу, шрот, силос. Кроме того, существует понятие «молодая говядина» — его используют, говоря о чем-то среднем между теленком и молодым бычком. На производство такого вида мяса нужно около года. Каждый из этих «промежуточных», экспериментальных вариантов опробовали крупные агрокомплексы — однако без государственного субсидирования капитальных затрат реализовать такие идеи трудно даже гигантам вроде «Мираторга». Минсельхоз обещает льготы и субсидии всем производителям, которые решатся строить откормочные комплексы на 240 голов и больше — нетрудно предположить, что госденьги снова достанутся лишь самым богатым.

В развитых странах прямые государственные субсидии производителям призваны в первую очередь не стимулировать производство, а поддерживать уровень доходов производителя. А еще — обеспечивать осуществление структурной, социальной и региональной политики, не связанной непосредственно с производством, но обеспечивающей улучшение качества жизни. Чтобы решить фундаментальную проблему мясного скотоводства — невозможность специализироваться на этой деятельности из-за дороговизны, вызванной потрясающими инфраструктурными издержками, — нужно в корне пересмотреть саму систему господдержки. По крайней мере, об этом уже как минимум три года твердят в Национальном союзе производителей говядины.

Какие же способы поддержки лучше скажутся на отрасли, нежели принятое сейчас стимулирование производства? Льготные кредиты; сниженные налоги; инфраструктурные инвестиции (например, компенсации за строительство дороги или проведение электричества к удаленной ферме); помощь в научно-исследовательской и опытно-конструкторских работах (НИОКР). Нужно понимать, что сельское хозяйство (и мясное скотоводство как частный пример) не сможет выйти на сколь-нибудь заметную прибыльность без поддержки со стороны государства на нынешнем уровне: по данным Минсельхоза, уровень поддержки АПК от общего бюджета страны составляет 2%, тогда как в ведущих странах (США, Франция, Германии и др.) он достигает 20%, а иногда даже и 30%. При разработке следующей программы развития мясного скотоводства правительству не обойтись без этой информации.

Премиум в плюсе

Есть по крайней мере один сегмент мясного скотоводства, в котором наблюдается и положительная динамика, и возможность потенциального заработка даже для небольшого производителя. Это — говядина премиум-класса. Интерес к высококачественному мясу из России сильно возрос на фоне падения курса рубля в 2014 г., и продолжает расти по сей день — можно сказать, что нет сегодня такого ресторатора, который не мечтал бы приобрести блэк-ангуса в России, не тратясь на аргентинского или австралийского поставщика.

Как отмечает Национальная мясная ассоциация, доля качественной говядины, произведенной от мясного и помесного скота (то есть подлинно качественной, если говорить о кристальной чистоте этого термина), с 2008 по 2018 гг. выросла в 8,5 раз: с 2% до 17%.

Говядина на внутреннем рынке России, по сути, разделилась на высококачественную и обычную потребительскую. Если первая продается целенаправленно в рестораны и специализированные производственные комплексы, то вторая — на обычных рынках. Однако, как подчеркивает коммерческий директор информационно-аналитического агентства «ИМИТ» Любовь Савкина, за биобезопасность во втором случае отвечает сам производитель, а очень часто это КФХ или даже ЛПХ. Такую продукцию, скорее всего, не возьмет сегмент общественного питания и гостиничного хозяйства; не возьмет ее и торговая сеть, поскольку она подчиняется жестко регламентированным правилам закупаемой продукции.

Но если небольшому фермеру или сельхозпредприятию удастся создать специализированное производство высококачественной говядины и либо брендировать его самостоятельно, либо поставлять уже известному бренду (который в данном случае будет служить гарантом биобезопасности), то перед таким скромным по размеру производителем откроется рынок, где спрос растет изо дня в день и где можно наладить бесперебойный процесс поставок на годы вперед.

Сейчас, благодаря буму стейк-хаусов и бургерных в крупных и даже средних городах, говядина наконец-то достигла того уровня цен, который позволяет эффективным производителям хотя бы работать не в убыток себе. С весны 2019 г. цена 1 кг мяса быков в полутушках достигла отметки в 250 руб., и это принципиальный момент безубыточности, особенно на фоне падения цен до 220 руб./кг годом ранее.

Правда, высокорентабельным мясное скотоводство по-прежнему назвать нельзя, поскольку инвестиции возвращаются в самом лучшем случае за 11–12 лет. Именно это — ключевое препятствие для развития отрасли: в результате производством первоклассной говядины чаще всего занимаются те, у кого уже есть успешный бизнес и они могут позволить себе известный уровень риска. Приходят сюда лишь самые смелые, но у них есть шанс оторвать от пока еще целого пирога достаточно большой кусок — если все сделать правильно на этапе планирования, получить от государства субсидию на инфраструктуру, грамотно брендировать продукцию и найти рынок сбыта. Очевидно, что такое дело не делается в одиночку — а потому всякому, кто приходит в мясное скотоводство в нынешних условиях, необходимо начинать с создания команды профессионалов разного толка. И далеко не все профессионалы здесь должны быть аграриями.

Справка

Роман Костюк, глава Национального союза производителей говядины (НСПГ):

— Откорм КРС подразумевает длинные инвестиции. Если у компании есть возможность получить льготный кредит от банка за 1,5–2%, то срок окупаемости будет составлять примерно 7–8 лет, если кредит под 5% и выше, то деньги удастся вернуть не раньше, чем через 10–15 лет. При этом с учетом действующих цен на живой скот окупить инвестиции можно только при мощности производства от 140 до 200 голов.